Дома карамельного цвета… (***)
1.
Дома карамельного цвета начинали сливаться с небом – это происходило там, где бледными гребнями оканчивались их сливочные крыши. Был вечер неожиданно жаркой осени. Дворовое дерево, много лет назад названное мною Галадриэль в честь царицы эльфов, как всегда, пожелтело первым, но облетать листва не торопилась. Здесь, на юге, некоторые деревья так и хранят всю зиму желтые, а то и зеленые листья, а в апреле, как ни в чем не бывало, одеваются в свеженькие изумруды. Я крутила на пальце кольцо с калининградким янтарем и глядела с балкона на тополя.
Янтарь был странный. Многие думали, что это «соколиный глаз» - из-за полосок и пятнышек, вкрапленных в желтизну. А кто-то даже утверждал, что внутрь камня вставлена звездочка, но это было не так.
Внизу темнели сады. Пробраться в них через ограду для постороннего нет никакой возможности – проверено еще в ту пору, когда «деревья были большими», а сады – огромными. Ветер на закате немного усилился, и я увидела возле железной стены склада, что напротив, знакомый силуэт. Молниеносно натянув мятые джинсы и золотую футболку (сшитую из блестящей ткани), я вихрем спустилась к нему.
Он сидел на остатках скамьи и докуривал сигарету. Слева от него показалась белая луна, и, не глядя на меня, он заговорил.
- Я пришел вот зачем… - сказал он, и голос его дрогнул. – С чего бы начать…2. (110-й)
- С чего бы начать? С чего бы начать?
Оранжевый, как Сайгон,
Твой лик беспечален – ту же печать
Носят все, кто в тебя влюблен.Гадалка с кошкой – черная шерсть –
Тебе нагадала смерть;
Возможно, что-то в этом и есть…
Кто знает… может, и есть…Ты плачешь, и хочешь меня обнять,
Напившись воды со льдом,
Но быть сто десятым? В конце? Как ять?
Даже если сто девять – до?Быть может, гадания – дребедень,
Но в календаре души –
Пусть даже апрель – сто десятый день
Судьбу твою не решит.3.
Мне легче разгружать вагоны,
Чем без конца читать в стихах
Про свет осенний заоконный
И покаяние в грехах,Когда «его прекрасный образ»,
Текуч, как в бурю облака,
Меняет контур, словно кобра,
Раскрыв объятья клобука.Я – пас; мне отчего-то страшно;
В твоих зрачках я вижу Путь…
Согрей меня твоим вчерашним огнем,
Чтоб я сумел уснуть.Мне легче разгружать вагоны,
Но 110-й – мой вагон,
Где профиль рыжего Сайгона
И алой ревности закон.4.
- Ничего не понимаю, - сказал я.
Солнце теперь горело не в небе, а в стеклах противоположного дома, но жар и свет его словно бы даже усилились. Мне вдруг пришла в голову неожиданная мысль – возможно, как некоторые деревья, вопреки законам природы, не сбрасывают листья весь год, так и некоторые вечера не имеют конца, а сразу переходят в утро – то есть, я не говорю сейчас о белых ночах и вечнозеленых растениях, хотя и эти явления нельзя сбрасывать со счетов…
- Ну, с тобой-то мне давно все ясно, - продолжала я. – Но откуда взялись еще сто девять? Что за странная арифметика?
Я так и сказала – «странная арифметика» - хотя, избавив звукоряд всего от одной согласной, могла выразить и покрепче.
- Я все знаю, - сказал он. – Я все понял.
Я подумала, что ему можно позавидовать – мало кто на свете может так уверенно утверждать, что он все понял и знает. В связи с этим даже вспоминался анекдот…
- Я прочел твои «Сто девять сонетов», - значительно сказал он.
- Надо же, - хмуро удивилась я. – А я их еще не читала…
- Не язви. Они, конечно, принесут тебе славу, но не только тебе. Те сто девять человек, которых ты пытаешься «обессмертить»…
- Сто девять?! – не выдержала я. – Да там, как всегда, только один! Ты!! Уходи, видеть тебя больше не хочу!
- Я?! – закричал он, тоже вскакивая. – Хватит врать! Белыми нитками шито, что речь о совершенно разных людях!
- Прекратите орать! – подключился к нашему диалогу третий собеседник, высунувшись из окна первого этажа.
- Я же не виновата, что ты настолько разный, - шепотом продолжала кричать я. – Сегодня улыбаешься, завтра приходишь с разборками, послезавтра…
- Но я же знаю, знаю, - перебил меня он. – Иначе и быть не может…
- Да их никто и не заметит кроме тебя, эти «бессмертные сонеты», - сказал я уже нормальным голосом. – Я их к твоему дню рождения попросила Магу опубликовать.
- Нет, нет, ты не права, - с жаром говорил он, и вдруг осекся. – Магу? Какого Магу?
- К твоему дню рожденья, - твердым голосом повторила я, делая ударение на каждом слове.
Я все ему объяснила, но, похоже, слова мои унес усилившийся после заката ветер. Однако я не опускала руки и решила объяснить все с начала, только более понятными словами. Мне рассказали, что он отыскал «гадалку с кошкой» и, поговорив с ней по душам, назвав пару подходящих – или не подходящих – статей уголовного кодекса и пару хорошо известных им обоим фамилий (имеющих отношение к местному РОВД), выбил из нее чистосердечное признание, что все ее гадания – полная фигня. «С чего бы начать? С чего бы начать?» - думала я, пока он поднимался за мной по лестнице и докуривал вторую за этот вечер сигарету.
