Хмуро сдвинув брови, Илюша закручивал третью банку малинового варенья на зиму, когда раздался звонок в дверь. Хозяйственный Илюша, привычным жестом вытерев ладони о передник, пошел открывать. На пороге стояла, слегка понурившись и глядя как-то исподлобья, Марфа Васильевна. Прежде чем войти, она немного помедлила на пороге, но потом сделала нетвердый шаг вперед.
Безмолвный Илюша глядел на Марфу Васильевну с каменным выражением лица.
– Ты где была, бабушка? - сурово, с леденящим душу спокойствием спросил он.
– А… эта… - сказала бабушка и облизнулась.
Илюша принюхался. Алкоголем почему-то на этот раз не пахло. В душу его закралось нехорошее подозрение, но, приглядевшись, он с облегчением понял, что под описание подростка-наркомана, вычитанное в журнале для родителей, бабушка, вроде, не подходит. Потом нос внука все же почуял едва уловимый перегар - видимо, тщательно чем-то перебитый. Илюша молчал. Бабушка преувеличенно деловито снимала пальто. Из кармана вывалилась фишка. 'Опять делала ставки', - мрачно и с отвращением подумал Илюша. Потом из кармана выпал чек. Илюша нагнулся проворнее - у бабушки координация была явно не в норме. Чек при ближайшем рассмотрении оказался ни чем иным, как счетом из пивного ресторана 'Джон Сильвер' на 3456 рублей.
– Где твоя пенсия, бабушка? - еще суровее сдвинув брови, поинтересовался мальчик.
– А… эта… - сказала бабушка. Еще раз облизнулась и вдруг начала излагать гладко, как по маслу. - Иду это я, значит, сегодня по нашей улице, сворачиваю на Ярославскую, и вдруг вижу, навстречу мне летит он! Бетмен! В синем трико! И сзади красный плащ развивается! Я голову пригнула, чтоб не задел, а он хвать меня - и вверх! Опустил на крышу! Ползу я по крыше, свешиваюсь вниз, в окошко заглянуть, и вижу такое! Двое в черных масках сейф вскрывают! Глянули они в мою сторону и ну кричать во все горло: 'Свидетель, свидетель, свидетеля надо прикончить!' Я наутек. Не помню, как на асфальте очутилась. Они за мной топочут. Десять кварталов так пробежали или больше. Устала, запыхалась, еле на ногах стою! Оторвалась от погони! Присела отдохнуть на берегу этой, как ее… Москвы-реки! И вдруг слышу - свирель. Сидит на кривой иве эльф, светлый такой, и на свирели наигрывает. Подсела я к нему…
– Какой эльф? - мрачно спросил Илюша.
– Л… Леголас, - с небольшой запинкой выговорила бабушка. Тут ноги у нее, видно, подкосились от усталости, потому что она шатнулась и схватилась за дверную ручку.
– Иди спать, бабушка, - ледяным тоном сказал Илюша.
– А… эта… - сказал старушка и засеменила в спальню.
Илюша сел у окна и принялся в тишине позднего умиротворенного вечера (или ранней ночи) довязывать носки. Он вспомнил, как год назад тогда еще 99-летняя Марфа Васильевна клялась, что фишки не купила в казино, а нашла на улице. Просто ей нравятся такие фишки, вот она их и подбирает. И чеки из ресторанов тоже. А перегаром, как-то раз говорила она, на нее в метро надышали. Но Илюша был реалист и в бабушкины сказки не слишком верил.
Конечно, дико усталый человек мало чем отличается от пьяного, но кто ж может всерьез проверить в этого Леголаса, свесившего ноги в Москву- реку? Курам на смех! Илюша закончил вязать носок и принялся за шарфик - бабушке на зиму. Здоровьем старушка отличалась крепким, отродясь ничем не болела, но теплый шарфик в морозы ей ох как не помешает! Илюша любил бабушку. Говорят, она смолоду славилась бурной фантазией и некоторым легкомыслием - может, потому теперь и имела все шансы побить рекорд книги Гиннесса по долголетию.
А Марфа Васильевна в соседней комнате похрапывала во сне, и снился ей то Бетмен в синем плаще, взмывающий над московской крышей, то Леголас со свирелью, опустивший босые ступни в яркую синюю воду вечерней реки.
