Написано на конкурс в Заповеднике сказок (
zapovednik-2005.livejournal.com)
– На море мы завтра не едем, – сухо сказала мама пятилетней Дине, зайдя на минутку в комнату, где дочка как раз рисовала на альбомном листе большую ракушку.
– Почему? – спросила Дина изумленно.
– По кочану, – ответила мама. И вышла.
Дина так и застыла с коричневым карандашом в руке. Как же так?
О том, что они все вчетвером (Дина, мама, папа и Славка) поедут на море, родители сказали дочери еще весной.
– А что такое море? – спросила тогда Дина. Она не знала, хотя уже умела немного читать и писать.
Папа ласково улыбнулся и стал объяснять. Но объяснения Дина поняла не очень хорошо, а гораздо понятнее был фильм про море, который папа специально купил для дочери и сына. И чего там только не было, в этом фильме! И корабль с белыми парусами, и ракушки на песке, и длинные подводные леса, сквозь которые медленно плыла огромная голубоватая черепаха… В эту черепаху Дина буквально влюбилась с первого взгляда. Она рисовала ее голубым карандашом, рассказывала о ней своему игрушечному медведю Мише (которого решено было взять на море пятым), видела черепаху во сне… День встречи с Голубым Чудом все приближался – наконец-то наступило лето. И вот, завтра утром они всей семьей должны были сесть в поезд, который отвезет их на берег, полный коричневых ракушек… Как вдруг…
Дина осторожно выглянула в приоткрытую дверь. Мама и папа были в соседней комнате, он читал газету, она что-то вязала. Дине достаточно было одного взгляда на их лица, чтобы понять – они поссорились. Из-за чего? Неизвестно. Такое происходило очень редко, и причин Дина не знала никогда. И вот сейчас это произошло. В воздухе висело холодное страшное молчание. Словно бы предгрозовое.
– Мама, почему мы не поедем на море? – дрожащим голосом спросила Дина.
– Поедем в другой раз, дочка, – мрачно отозвался папа, а мама даже глаз от вязания не подняла.
– Но я хочу в этот раз! – начиная паниковать, воскликнула Дина. – Сейчас, сейчас, сейчас! – она кричала срывающимся голоском и топала ногой. Может, помогло бы, если б заплакать, но, хотя в горле застрял комок, слез почему-то все равно не было.
– В другой раз, – ответил папа, переворачивая газетный лист. – И прекрати капризничать. Хорошие девочки себя так не ведут.
– Нам сейчас не до моря, дочка, – тихо сказала мама. И быстро провела рукой по глазам.
Все усилия были бесполезны. Дина убежала в свою комнату и захлопнула дверь. Машинально подошла к столу, поглядела на альбомный лист с недорисованной ракушкой… И вот тут вдруг захотелось заплакать, но Дина, сама не зная почему, сдержалась. Она не помнила, как оказалась в кроватке, да еще укрытая одеялом. В ушах у нее звенело, как от удара, а в сердце была черная пустота. Дина просто лежала с открытыми глазами, и ей как-то совсем ничего не хотелось – ни дорисовывать ракушку, ни брать с полки медведя Мишу (она обычно засыпала с ним), ни откликаться на «Дина! Дина!» – из соседней комнаты ее звал брат Славка. Приоткрылась дверь («Спит», – сказал Славкин голос) и сразу закрылась снова.
Дина не заметила, как действительно заснула.
И приснилась ей голубая черепаха.
– Черепаха, черепаха! – сказала Дина, дрожа от восхищения и любви, – Я так хотела увидеть тебя, но теперь ничего не получится!
– Какие глупости, – спокойно ответила голубая черепаха. – Я ведь тоже очень хочу увидеть тебя, а когда двое очень хотят увидеть друг друга – то это непременно происходит, и стыдно тебе, такой большой девочке не знать таких простых вещей и переживать из-за ерунды… Только… ты знаешь… я ведь не голубая на самом деле… Я вся такая зеленовато-коричневая, ничего?
– Правда?! – радостно и изумленно воскликнула во сне Дина.
Черепаха подплыла совсем близко и посмотрела девочке прямо в душу – своими огромными, веселыми и очень добрыми, черными, как черника, глазами…
Тут Дина проснулась и увидела, что уже стемнело, а в комнате кто-то зажег ночник (видимо, заходила мама). Дина долго глядела на тусклый свет, а потом заснула снова.
Ей приснился на этот раз смуглый скуластый человек с глазами-щелками. И хотя внешне он ничем не походил на Дину, голубоглазую блондинку, но вдруг заявил, что является ее прапрапрапра… в общем, почти дедушкой, только гораздо старше, чем дедушка. Если бы Дина была повзрослее и уже изучала историю с географией в школе, то она, приглядевшись, с удивлением узнала бы в приснившемся человеке известного мореплавателя минувших веков.
– Ты молодец, Дина, – не разжимая губ, говорил человек. – Не заплакала. Прямо как я. Меня терзали шторма и шквалы, не хватало пищи и пресной воды, и смерть была совсем близко, но я не плакал. Может, поэтому со мной произошло чудо – такое случается, наверное, раз в тысячу лет, я потом расскажу тебе… Я горжусь тобой, Дина…
И сердце Дины замирало от ужаса и восхищения, хотя она едва понимала, о чем говорит ей Предок.
Тут девочка снова проснулась и увидела, что сквозь задернутые оконные занавески пробиваются первые лучи рассвета. В это утро Дина, мама, папа, Славка и медведь Миша должны были бы ехать на море… Но воспоминание о только что виденном странном, волнующем и жутковатом сне как-то мгновенно вытеснило черные мысли. И Дина… заснула снова.
На этот раз ей приснился Ангел. Самый настоящий, обычный Ангел, с крыльями и весь светящийся. Он ничего не говорил, ничего не делал, просто смотрел на Дину и улыбался, да еще, может, легонько кивал головой – дескать, все правильно, Дина, все будет хорошо… И Дина тоже улыбалась, глядя на него, и была счастлива, а потом вдруг кто-то стал трясти ее за плечо…
– Дина! – услышала она над своей головой, – Дина, вставай, доченька, надо собираться, а то на поезд опоздаем!
Дина резко села на постели.
– На поезд? – заплетающимся со сна языком переспросила она.
– Ну, мы едем на море, ты что, забыла?! – радостно воскликнула мама, уходя в соседнюю комнату, где, весело напевая «Пора в путь-дорогу», папа что-то укладывал в желтый чемодан.
– Но вы же вчера сказали… – начала Дина.
– Давай-давай, Дина, бегом, чисти зубы, сейчас позавтракаем и пойдем. Надо спешить уже. И мишку своего не забудь, – сказал папа. Из ванной выскочил Славка.
– А я буду клубничное варенье! – крикнул мальчик.
И Дине вдруг снова захотелось заплакать – гораздо сильней захотелось, чем вчера. И неожиданно слезы полились из глаз в три ручья, потому что сдержать их уже не было никакой возможности. А где-то далеко (но с каждой минутой все ближе), в огромном теплом море, в его колеблющихся джунглях, плавала Голубая черепаха, на самом деле зеленовато-коричневая, с огромными добрыми и веселыми глазами.
