(недетские сказки)
Написано на конкурс в Заповеднике сказок (
rualev.livejournal.com)
Рассказывают, в одном провинциальном музее устроили выставку бабочек, а они по недосмотру все оказались живыми и разлетелись по музею. Хорошо, что было лето – так что бабочки, покружив по залам и порадовав посетителей тропическими причудами и разноцветием, повылетали в окна. Некоторые из них потом, по слухам, отправились в родные края – в Бразилию, Камерун и на остров Мадагаскар, а некоторые так и обосновались в том провинциальном городке и даже к климату привыкли (благо, был он не слишком суровый). В общем, история вышла скандальная, и в музей с инспекцией приехал большой начальник.
Начальника повели по залам. Директор музея, худенький и в очках, очень волновался и заикался.
– В-вот, это наш музей, - бормотал он.
– Любопытный музей, - снисходительно и скорее доброжелательно отвечал большой начальник.
Они подошли к Главному экспонату музея.
– В-вот, это наш экспонат, - сказал директор музея.
– Любопытный экспонат, - снисходительно и добродушно ответствовал большой начальник.
Тут им попалась музейная уборщица, которая бросила тряпку и ведро и уставилась на большого начальника.
– А это наша В-варвара, - растеряно сказал директор музея.
– Любопытная Варвара, - одобрил большой начальник и тем же вечером написал в Центр документ, подтверждающий, что в музее все в порядке. А обрадованные и облегченно вздохнувшие музейные работники с тех пор так и стали называть свою уборщицу – Любопытная Варвара.
Было ей лет 60. Во время неудачной выставки бабочек она как раз оказалась на рабочем месте и понасмотрелась в тот день такого, что в ней стали рождаться какие-то совершенно новые для нее мысли и неясные ей самой порывы. Все это казалось ей в ее возрасте неприличным, а потому она крепилась изо всех сил. Крепилась месяц, крепилась второй… А потом не выдержала. Плюнула на все. Купила холст, краски и начала рисовать. До этого она сроду никогда не рисовала – даже рожицы на парте, когда училась в школе.
Рисовала она тропических бабочек. Да не таких, которых увидела на выставке – а таких, какими они ей показались, увиделись, запомнились – фантастических, дико-ярких и пестрых, невероятных бабочек. Такие могли бы водиться в мифических городах и сидеть на рогах белоснежных единорогов в густых лесах. А потому на холстах любопытной Варвары стали появляться и единороги, и густые леса, и мифические города… Однажды директор музея на минутку заглянул в маленькую квартирку Любопытной Варвары, чтобы отдать ей ключи – дело в том, что уборщица приходила на работу раньше всех, а директор уходил последним да еще где-то свой дубликат ключей потерял… Заглянул он в Варварину комнату и обомлел. Со всех стен глядели на него звездные очи единорогов, медово-карие радужки древне-греческих красавиц и черные зрачки на кончиках бабочкиных крыльев.
– Да как же это… - ошарашено пробормотал директор, к слову сказать, очень неплохо разбирающийся в живописи. – И вы до сих пор молчали?! Варвара… Какая-то вы, честное слово… любопытная! – неодобрительно закончил он.
И вот, уборщица надела свой самый нарядный платок, и работы ее в большом грузовике, нанятом директором, повезли на выставку.
– Любопытно, любопытно, - сдержанно комментировал свои впечатления молодой критик, ходящий вдоль полотен, а у самого глаза так и горели! Он ведь был в душе еще совсем мальчик, а тут такая романтика, такие манящие экзотические страны, о которых он много, много лет мечтал…
Так Любопытная Варвара начала постепенно раскручиваться в мире искусства. Работы ее повезли в областной центр, а через некоторое время был заключен договор о выставке в Подмосковье. В тот день директор музея не пустил Любопытную Варвару на работу.
– Нет уж! – кричал он. – Не изображайте из себя Виктора Цоя, уважаемая Варвара! Может, он и работал в котельной, но мне этого, знаете ли, не надо, чтобы потомки говорили, что гениальная художница Варвара работала уборщицей в провинциальном музее, а начальник-самодур заставлял ее мыть полы, не видя огромного таланта!
Впрочем, все закончилась хорошо: Варвара договорилась с директором приходить в музей и мыть полы тайно, так, чтоб никто кроме них двоих не знал. Говорят, она ему еще и приплатить хотела за это (да он отказался). Очень уж она любила свою работу.
Говорят, гениальная художница Варвара Любопытная (этот ее псевдоним вам, конечно, хорошо известен и вы, без сомнения, не раз видели ее полотна на московских выставках или в Интернете), говорят, она до сих пор работает в том музее. Но моет полы глубокой ночью, когда все сотрудники и посетители давно спят. Ходят слухи, что иногда, посреди наполовину вымытого зала, она вдруг остановится, обопрется на швабру, постоит минутку, вздохнет и улыбнется.
– Любопытно, - бормочет она, продолжая работу. – Любопытно все это…
И тот, кто знает историю Варвариной жизни, понимает, что права Варвара. Понимает, что на самом деле была она любопытной задолго до того, как приехал в ее музей большой начальник. Что именно любопытство – «а что там, за горизонтом?» – водило ее рукой, рисовавшей иноземных бабочек. Что все у нее будет хорошо. Что в 60 лет жизнь только начинается.
Жила была одна кошка. Жила она в одной квартире (в моей, если уж на то пошло). Два года уже жила, а имени у нее не было. А через два года все вдруг посмотрели на нее и поняли – да это ж Варька! И стала она Варькой. А через пару дней захожу я в Интернет и вижу – в «Заповеднике сказок» объявили День любопытной Варвары! Вот ведь бывают неслучайные совпадения!
Но, не смотря на это, рассказать я хочу не про свою кошку Варьку, а про совсем другую кошку, тоже Варьку, но только это была Варька с самого рождения. И была она просто невероятно любопытная (почти как наша Варька).
Была она настолько любопытна, что даже в тайне от хозяев научилась читать и перечитала все книги хозяйкой библиотеки. Научилась телик включать. Когда никого не было, она смотрела канал «Дискавери». Скоро она наловчилась довольно тонко разбираться в живописи и в кулинарии.
Любопытную Варьку никогда не выпускали из дому – чтоб была целее. Но разве удержат замки такую любопытную кошку! Каким-то образом она раздобыла дубликат ключей от квартиры. Как ей удалось это сделать – неизвестно; не иначе как втерлась в доверие кому-нибудь из гостей, нажаловалась, слезу выжать постаралась… К слову сказать, жила она в квартире очень даже безбедно.
Но тянуло Варьку от безбедной квартирной жизни на поиски приключений. И стала она в тайне от хозяев ходить гулять. На прогулках с ней чего только ни случалось. И однажды загулялась Варька до того, что позабыла о времени и не успела домой до прихода хозяев. Бежит она к своему дому, торопится, думает - может, пронесет, может, ее исчезновение еще не заметили, и вдруг останавливается как вкопанная. На столбе объявление: «Разыскивается кошка Варька». И ее, Варькин, портрет!
«Ничего себе! – думает Варька. – Не успела пропасть, как меня уже ищут!». И стало Варьке боязно возвращаться домой. Какой прием ее ждет? Что отвечать, если спросят, где она пропадала? А уж если зайдет речь о том, где Варька достала дубликат ключей… В общем, развернулась Варька от столба и побежала в сторону, противоположную дому.
Во время своих прогулок кошка много с кем успела свести короткое знакомство. Среди прочих был и один пластический хирург, подкармливавший Варьку колбасой. К нему-то беглянка и направилась.
Прибежала в клинику пластической хирургии, подбежала к кабинету знакомого врача. А он увидел Варьку и сам к ней вышел. Смотрит, а у нее в зубах что-то зажато… Варька положила это что-то на пол, посмотрела на доктора выразительно-выразительно и сказала только одно слово:
– Мя!
Не «Мяу», а именно «Мя». Потому что именно так она и сказала.
Доктор поднял с полу то, что кошка принесла – это оказалось объявление о Варькиной пропаже – прочел его, поглядел еще раз на кошку (она взирала на него с волнением и ожиданием) и сказал:
– Ясно. Пошли.
Они вошли в кабинет (точней, доктор шел, а Варька бежала за ним). Доктор надел маску, а Варька запрыгнула на стол. Дыхнула кошка наркоза, и операция началась. Доктор-то сразу понял, что Варьке нужно скрыться, а для этого необходимо изменить свою внешность. Прошел час, другой. Наконец доктор вытер пот со лба и стал мыть руки, а Варька на операционном столе начала просыпаться.
Она открыла зеленые глаза, спрыгнула на пол, а доктор уже стоял рядом и держал в руках огромное прямоугольное зеркало. Глянула в него Варька и сказала:
– Вот это да.
То есть, в начале она вообще ничего не сказала. Потому что глядела на нее из зеркала зеленоглазая, золотоволосая человеческая девушка роста примерно метр восемьдесят и с длинными-предлинными ногами.
Поглядела Варька на доктора… Он только плечами виновато пожал – перестарался… Варька плюнула и не стала скандалить. Даже «спасибо» сказала. Вежливая оказалась кош… тьфу ты, девушка.
У доктора оказались знакомые в паспортном столе. Поскольку он теперь чувствовал ответственность за Варьку, то позаботился о том, чтоб она побыстрее получила документы. И стала она Барбара. Поселилась Барбара тут же, в клинике пластической хирургии. Впрочем, прожила она там недолго.
Однажды в приемную клиники заглянул мальчик лет 12 в клетчатой рубашке и, молчаливо и быстро налепив на стену какую-то бумажку, выскочил вон. Барбара, хоть и стала из кошки человеческой девушкой, а как была любопытной, так и осталась. Подошла она к бумажке и сначала быстренько обнюхала ее, а потом на ней прочла:
«Дорогие девушки! Приглашаем вас участвовать в конкурсе красоты «Жемчужина Региона»!! Если ваш возраст – от 14 до 20, а рост не ниже 180 см, приходите по адресу…» Барбара взяла ручку и быстренько стала записывать у себя на лапе… тьфу ты, на ладошке. И на следующий день отправилась прямехонько туда. Просто ей, понимаете ли, было любопытно.
Конечно, возраст Барбары был всего-то полтора годика, но в паспорте стояло 17, так что она ни секунды не колебалась. В число участников бывшую кошку приняли без разговоров – подходила по всем параметрам. И тут пошло-поехало!
«Жемчужину Региона» Барбара выиграла на раз-два. И ее пригласили участвовать в конкурсе красоты в самой Первопрестольной! Так любопытная Барбара повидала Кремль, Москву-реку и, конечно, знаменитый музей Булгакова (она еще в бытность свою кошкой этого автора просто обожала). Правда, в Москве ей первое место все же взять не удалось, но получила призовое. Посыпались предложения сниматься в рекламе, а также – частным образом – покататься на яхте по Тихому океану, слетать на Канары и прочее… Барбара, разумеется, хваталась за все эти возможности повидать мир, как утопающий за соломинку. Вот только быстро стали про нее говорить, что она – как это странно для такой красавицы! – абсолютная недотрога. То есть, абсолютная.
Однажды осенью Барбара с еще одной рекламной красавицей сидела в дорогой кофейне, смотрела из-за огромной стеклянной стены на ранний снег, мелькающий в свете фар, и попивала горячий шоколад. Неожиданно через дорогу стрелой перебежал огромный пушистый кот.
– Ой, Мирка, ой, какой красавчик! – завизжала Барбара и аж подскочила.
– Тебе чо… коты что ли нравятся? – Мирка даже отпрянула от своей подруги и, хотя уже итак сидела на стуле, но, казалось, так и села от ее слов.
– Эх… - вздохнула Барбара и опустила голову. – Меня ведь не Барбарой звать. Варька я.
Мирка долго молчала, видимо, переваривая это известие.
– Да и меня не Миркой зовут, - вдруг сказал она. – Я раньше Муркой была.
Девушки глянули одна на другую, и словно бы увидели друг друга новыми глазами! Они хватали друг друга за руки, глаза их горели, они смеялись и плакали, перебивали друг дружку, каждая жаждала поделиться своей историей!
История Мирки была проста. Хозяин увлекся какими-то странными книжками. Пользуясь ими, сварил однажды странный супчик. А Мирка, которая всегда была голодна (родилась такой), его попробовала… И вот, пожалуйста!
– Да, все это понятно… - протянула Мирка, она же Мурка, выслушав историю Варьки, ставшей Барбарой. – Только как же так вышло, что тебе до сих пор коты нравятся? А мужчины что, совсем-совсем ни капельки?
– Мужчины… - сказала Барбара. – Фу! Да как можно…
– Да? – сказала Мирка. – А мне кажется – клево…
Барбара помолчала и нехотя поделилась тем, что до сих пор, когда никто не видит, лакает молоко из блюдечка, стоящего в углу кухни, и часто испытывает неодолимое желание помахать несуществующим хвостом.
– Плохо дело, - резюмировала Мирка. – А что, неужели у тебя такие строгие хозяева были, что никак невозможно было бы им объяснить?… – спросила она, помолчав.
Барбара не отвечала. Плакать она тоже не умела. А если б умела – то, конечно, сейчас тихонько заплакала бы.
На следующий день в клинику одного пластического хирурга вошла длинноногая пациентка с золотыми волосами и зелеными глазами.
– Девушка, а вы-то зачем пришли?! – изумился он, увидев такую красавицу. И вдруг ахнул и сел на стул, узнав старую знакомую.
Операция прошла быстро. И через два часа из приоткрывшейся двери клиники выбежала, весело помахивая хвостом, уже знакомая нам кошка. А куда девалась длинноногая блондинка – об этом может каждый догадаться и сам.
Доподлинно известно, что хозяева блудную Варьку не только простили, но еще и дико обрадовались, увидев ее живой и невредимой. А хозяин даже лично сделал ей дубликат ключей от квартиры, чтоб она могла ходить на прогулки вполне легально. Сейчас у Варьки роман с одним рыжим пушистым котом из подворотни. Я догадываюсь, что именно он в свое время помог ей добыть дубликат квартирных ключей в обход хозяев. Он давно тайно обожал Варьку и помогал ей во всем, но лишь недавно решился признаться ей в своих чувствах, и оказалось, что она тоже давно его любит…
Всю эту историю рассказала мне соседка, когда мы сидели вечером на лавочке, а в осеннем воздухе шептались медленно падающие листья. Они, как Алиса из Страны чудес, во время падения успевали еще подумать о многом, очень о многом… И пока я по лестнице поднималась в свою квартиру, в голове у меня начали складываться такие странные строчки:
Полдень осенний, как схимник веселый –
Или, вернее, как семинарист –
Передо мною по улице голой
Тянет за нитку оранжевый лист.
Тянет легонько за ниточку ветра –
Парус чудесен и без корабля,
Желтые жилки, и до полуметра
Крылья, кленово сквозят вензеля.
Полдень, шурша рукавами немножко,
Тянет за ниточку из-за угла,
Словно бы каждая женщина – кошка,
И у любой – два кленовых крыла.
Любопытная Варвара порой приходит ко мне домой, садится и смотрит на стенку. Смотрит и смотрит. Да на что там смотреть?! Ну, ясно, мы в январе обои новые поклеили, ну глянула один раз, ну второй, но не до такой же степени…
А она садится и смотрит – никак оторваться не может. Пригляделась я как-то раз к этим обоям… взглянула на них буквально по-новому… И обомлела.
Обои простые, без рисунка, но интересной фактуры. Так, словно стенка сделана из чего-то рыжеватого и рельефного, позолоченного местами. И вот, эти рельефы вдруг стали на моих глазах складываться в такие рисунки и сюжеты, что и во сне не приснится.
Прямо над моей кроватью голова к голове совещались о чем-то фараон и единорог. Над ними поднимался хвост акулы, ныряющей в невесть откуда взявшуюся волну. Красная шапочка стояла на коленках, сложив ладошки – наверное, молилась о чем-то… Силуэты первобытных животных наполняли мою комнату, словно доисторическую пещеру. Чей-то профиль склонялся над музыкальным центром. Странное, ни на что не похожее существо с крыльями бабочки за спиной летело ровнехонько в правый верхний угол комнаты – очевидно, к окну. Хвост акулы вдруг обернулся кентавром, бегущим по стене с радостными криками: «Эврика! Эврика!». Кроме того, обои буквально кишели доселе невиданными – видимо, инопланетными – формами жизни. Глаза у меня разбегались, а рот открывался все шире…
– Ну, чего смотришь? – нетерпеливо окликнула меня Варвара. – Ну, час посмотрела, ну два, сколько ж можно?! Пошли лучше чай пить.
