Что осталось в моем сердце после всего этого? Пустота и какая-то немыслимая нежность. Нежность и пустота, что в сумме дает безразличие. И еще клочок тоски, вырванный откуда-то из прошлой жизни…
В тот день я с утра сидела в баре, растягивая чашку кофе на полчаса. Растворимая гадость, которую здесь выдавали за "лучшие арабские сорта" странным образом влияла на мои мысли: то они двигались со скорость улитки, то проносились стремительными воспоминаниями, оставляя жгучие, долго еще не остывающие, как после ожога крапивой, следы. В такие "летящие" моменты мне хотелось выбежать из бара.
Слишком поздно! О вы все - все вы! Люди, человеки, свои, чужие, незнакомые мне абсолютно - выбежать бы на улицу, схватить кого-нибудь из вас за руки и закричать, закричать, впихнуть в ваши безразличные умы: не позволяйте! Не позволяйте этим словам опрокинуть вашу жизнь. Ведь, что бы там не говорили фанатики восточных религий - она у вас одна! Потом вы даже не вспомните, что делали, о чем думали в те драгоценные секунды, когда (как выясняется позже) жизнь проносилась мимо подобно скоростному поезду.
Слишком поздно… Я смотрела на ручку чашки. Лень было переместить взгляд на какой-нибудь другой предмет. Лень начать думать о ком-нибудь кроме тебя. Лень начинать новую жизнь - так лень, что я даже не доставала из пачки новую сигарету.
Воздух был вязким, душным, хотелось вытошнить его кисловатый привкус, остающийся в горле. Я пошла домой и легла спать.
А через полчаса позвонил Андрей. Мой друг детства, мы ходили в один детский сад. Помню, как мы лежали на соседних раскладушках и старательно делали вид, что спим. На самом деле он рассказывал мне, что хомячки очень маленькие, не больше ладони, но щеки у них могут быть как пятиэтажный дом.
- Ты можешь приехать? - спросил он.
- К тебе?
- Не совсем.
Далее следовала подробная инструкция: мне надлежало проехать шестьсот шестьдесят километров в западном направлении, найти какую-то захолустную деревню, спросить там, где находится изба лесника и вот там-то его, Андрея, и найти.
- Если от деревни до твоей халупы - шесть километров, то никуда не поеду, -пошутила я.
- Я тебя жду.
Что ж, я быстренько смоталась в автосервис сменить масло, хорошенько заправилась и в тот же вечер выехала. Ехать пришлось ночью, но дорога была абсолютно пустой, и я не снижала скорость. Иногда только останавливалась попить кофе и свериться с атласом шоссейных дорог. Глупо, конечно, выезжать на ночь глядя, но ждать - это не по мне. К тому же - меня ждал Андрей. Я не видела его месяц - и времени вроде бы прошло немного, но столько накопилось мыслей, сомнений, грусти, что казалось - увидеться необходимо сейчас, сию же секунду. Увидеться и поделиться всем. Тем более, у него тоже, видимо, было, что мне рассказать.
Через восемь часов я уже подъезжала к деревне, о которой говорил Андрей, и все больше недоумевала: как он, любитель баров, дискотек, новых вин и новых женщин оказался в таком захолустье? Это и был первый вопрос, который я задала, когда мы наконец встретились.
Андрей, ничуть не изменившийся (впрочем, чего я ожидала? Что мне откроет дверь опустившийся, небритый деревенский мужик? Нет, не возможно!) обнял меня и усадил пить чай.
Я выжидательно взглянула на него. Он усмехнулся.
- Сейчас объясню. Расскажи только сначала, как ты?
- Все также, - как отрезала я.
- Понятно. Не буду лезть в душу. Лучше пойдем покажу кое-что, - и тут же поправился, - вернее, кое-кого.
Он повел меня во двор, открыл баню и предложил войти. Я осмотрелась. Баня была довольно большая и состояла из раздевалки, которую я быстро осмотрела и не нашла там ничего достойного внимания, моечной и парилки, дверь в последнюю была закрыта. Заинтригованная, я ее, конечно же, распахнула. Странное существо метнулось в образовавшуюся щель, толкнуло дверь так, что мне чуть не выдернуло руку из сустава, пробежало мимо нас, село на скамейку в раздевалке и там замерло, утробно ворча. Я подняла ладони и, тихонько приговаривая что-то, медленно подошла к нему.
Это был человек. Мужчина явно выше метра восьмидесяти. Если бы он так не сутулился, то казался бы просто гигантом, но он все время сгибался, будто стараясь отыскать что-то на полу, и только иногда внезапно вскидывал голову и бегло осматривал окружающее. Я так и не поняла: то ли его руки действительно были очень длинными, то ли такое впечатление складывалось из-за того, что он все время находился в полусогнутом состоянии, но так или иначе руки свисали ниже колен. Кожа была очень смуглой, почти все его тело покрывали густые черные волосы. Это не была шерсть, как мне показалось вначале - когда я, осмелившись, погладила его, на ощупь она оказалась мягкой, как человеческие волосы, вымытые хорошим шампунем.
- Ну как? - Андрей торжествовал.
- Кто это? - прошептала я.
Он не успел ответить. Получеловек-полуобезьяна, видимо, испугался столь пристального внимания и бросился опять в парилку.
Ноги не держали меня, опираясь на Андрея, кое-как дотащилась я до веранды.
- Это снежный человек, - внезапно сказал Андрей.
- Тот самый?
- Тот самый. Которого все ищут и никак не могут найти. А вот мне удалось его приручить. Думаешь, зачем я сидел тут целый месяц?
- Ты искал его?
- Я прорабатывал всю литературу о них, какую смог найти. Слушай, в этом районе испокон веков одно из болот и прилежащие к нему леса считались местом обитания лешего. Местные жители ходили за ягодой куда угодно, только не туда. Согласись, дыма без огня не бывает. Так что мне надо было выяснить не то, есть ли снежный человек, а что он такое, понимаешь?
- В смысле?
- Короче, основных теорий несколько. Первая - что это, в принципе, родственная людям ветвь, что они тоже произошли от обезьян, но по каким-то причинам отстают в своем развитии. Вторая - что это жертвы каких-то секретных опытов над людьми. Третья, что они вообще инопланетяне. В общем, бред.
- А как думаешь ты?
- Не знаю, - он передернул плечами, - пока еще не знаю.
Но уже вечером он сказал мне вот что:
- Я считаю, что существует несколько реальностей, несколько параллельных миров. Наш среди них - основной. В других обитают, скажем так, "запасные варианты". Когда человечество окончательно изничтожит себя ядерным оружием или чем-нибудь еще, в наш мир будут отправлены представители новой расы. Точно так же сюда был направлен кроманьонец - первый предок, действительно сходный с человеком современного типа.
- Кем направлен-то? - это был единственный вопрос, который еще забрезжил в моем ошарашенном мозгу.
- Ну не знаю, Богом, наверное.
Некоторое время мы молчали, первым заговорил Андрей.
- Ты хочешь отправиться туда со мной?
- Куда?
- Если бы я знал… Туда, откуда приходят снежные люди. В те миры. Прости, но разве тебя здесь что-то держит?
Я взглянула ему в глаза.
- Нет.
Я ненавижу города. Эти переплетения не запоминающихся улиц, которые будто связывают души в узлы. Каменные дома и густые, неподвижные пропыленные деревья. Серое, больное и жестокое.
И еще долго, почти всю ночь мы мечтали о том, как будет хорошо в том, другом мире. Каким бы он ни был - это мир не испорченный, не загаженный, новый мир. Снежный человек, как мог, объяснил Андрею технику перехода в другие измерения: необходима предельная психологическая концентрация, способность достоверно вообразить себе черную точку, которая разрастается, набухает и наконец затягивает человека в иную реальность. Он говорил, со стороны это выглядит, как будто черная яма опрокидывается сверху и засасывает, но на самом деле - совсем не страшно.
Заснула я только перед рассветом. Однако бессонница впервые за долгое-долгое время не была мучительной. Я осознала вдруг, что в мире столько неизмеримых, бездонных, мучительно-сладостных тайн, постижение малой толики которых - величайшее блаженство, что мы с тобой - всего лишь крошечные сегменты в неразгаданном Господнем круге, но без нас он не совершенен. И, как в детстве, я трепетала перед необъяснимостью жизни. И ещё мне почему-то казалось, что, где бы ты ни был, ты испытываешь сейчас те же чувства.
Проснулась я - расслабленная, спокойная и, наверное, с улыбкой на лице. Примерно такое ощущение испытываешь в первые секунды воскресного утра - просыпаешься и вспоминаешь, что сегодня никуда не надо идти. И засыпаешь снова.
Я встала и пошла прогуляться. Всегда, когда меня переполняют впечатления, мне хочется побродить по улицам одной. Я шла по осеннему лесу. Золотистые осенние деревья еще скрывали восходящее солнце. Поднимаясь, оно сливалось с листвой такого же ярко-желтого цвета и будто растворялось в ней. Зыбкий прохладный воздух сочился сквозь листву, и для меня больше не существовало никаких границ.
Я вернулась только к обеду и застала Андрея, методично бросавшего поленья в печь.
- Знаешь, что скажу, - без предисловия начал он, - нет никаких параллельных миров. И никакой снежной расы тоже нет.
Я замерла на пороге.
- Это просто деградировавшие люди. Одичавшие потомки бомжей. Всё.
- Но я…, - и замолчала.
- Вот так опускаются люди через несколько поколений. Мне пришло в голову проверить, как на него повлияет алкоголь. Он опрокинул рюмку настолько привычным жестом!
- Это не доказательство.
- Ещё какое доказательство, - возразил Андрей, - понимаешь, через несколько поколений организм приспосабливается к условиям обитания: появляется шерсть, например. Или способность хорошо видеть в темноте. Да много чего еще.
Я не стала ничего возражать. Пошла в свою комнату, бросилась на кровать и вцепилась зубами в угол простыни. Так я лежала до тех пор, пока не услышала под окном урчанье, чередующееся с негромким призывным свистом.
Под окном стоял "снежный человек" и протягивал мне руку.
Оранжевая искорка медленно переместилась из одного уголка его глаза в другой.
Почему нет? Через десять дней изорвется в клочья моя одежда. Через десять лет я забуду человеческую речь. Разве Андрей не прав, разве держит меня что-то в этом мире, где я не могу вытерпеть зиму… Где все хорошие люди, в сущности, беззащитные дети… Не все ли равно? Чудовища станут моей семьей. Получеловек заменит мне тебя.
Не колеблясь больше, я протянула ему руку. Никогда не забуду, какая у него была ладонь - большая и теплая. Его похожая на обезьянью рожа скорчила одобрительную ухмылку. Он повел меня в лес. Ступни тонули в пожухлой коричневато-желтой листве. Мы уходили все дальше и дальше. Прощай, любимый мой… Прощай, прощай, прощай.
