В дежурке, что рядом с гардеробом, за накрытым газетой столом сидели двое мужчин лет где-то от двадцати пяти до тридцати пяти. На обоих были поношенные синие джинсы и рубахи с закатанными до локтей рукавами. Один из них был заметно крупнее другого. У большого были сивые волосы до плеч и пегая бородка-эспаньолка, забавно смотревшаяся на его круглом добродушном лице; маленький был довольно коротко стрижен, и скорее небрит, чем бородат. На столе возвышались на две трети опустошённый пластиковый баллон с пивом, начатая бутылка водки, полбуханки хлеба, две больших стеклянных пол-литровых пивных кружки и две малюсеньких стопочки-напёрстка. Кроме того, в центре стола лежали несколько кусочков луковицы и хлеба, и была насыпана горочкой серая соль. К холодной батарее у окна прислонились две гитары – одна изящная двенадцатиструнная, другая – обшарпанная шестиструнная. У стены стоял рюкзак; на полу валялись два гитарных чехла.
– Я ненавижу автостоп! - веско говорил маленький. - Это сплошное добровольное самоунижение! Я всегда езжу… стараюсь ездить цивильно: на поездах, в автобусах…
– …на лодке, на корабле, на пароходе, и даже на пароме! - обрадовано продолжил большой. - Ну нет у тебя денег на дорогу, и времени нет заработать! Да что там, будь у тебя время, я сам бы у пиплов собрал для тебя на билет. Вот сыграли бы с тобой пару квартирничков, сказали бы:"Пипл, плиз!.." Да на набережную выбрались бы раз несколько, "Синих птиц" всяких слабали бы для народа, и было бы у тебя и на билеты, и на водку с пивом, и даже на хлеб. А уж насчёт вписки ты не волнуйся – мы тебе всегда рады!
– И сколько времени так уйдёт? А билетов в кассах нынче нет, это потом надо ещё не одни сутки в Белогорске торчать, здесь ведь не возьмёшь!.. Ох, вышибут меня с работы, как пить дать вышибут! – жаловался маленький.
– Послушай, Сашок, ты был на вокзале? А на белогорском вокзале знаешь, что творится? Этим летом миллионы на работу опоздают, и что – всех вышибут? Не ссы, не всех. Возьмёшь в кассе справку, что билетов в твоём направлении нет, стоит она копейки. Но уж если ты так срочно убегаешь – едь стопом и "собаками". Денег у тебя почти нет, гитару свою ты за правильные бабки не сдашь… Да и не дело это – инструмент продавать. А то… Мы бы с тобой на Зею бы выбрались – ты ведь в этот раз так и не купался в Зее?
– Я и в Амуре не купался, - трагически возвестил Сашок.
– Так какого же хрена ты порешь горячку? Давай-ка выпьем, надо же доканчивать эту бедняжку, чтоб не мучилась! - большой кивнул на бутылку. - А там ещё за пузырёчком сходим, и ещё посидим – сегодня-то уж точно спешить некуда… Да! надо бы сырок плавленый взять. Нет-нет, на сырок я добавлю!.. Так вот, я говорю, ты и на природе у нас не был. Спрашивается, зачем приезжал тогда – с любовью своей доругиваться?
– Я не доругивался, - хмуро сказал Сашок. - Просто…
Сашок замолчал, и взял в одну руку стопку, а в другую кружку.
– …просто давай выпьем, плюнь на всё! - сказал большой, и тоже взялся за стопку.
– Спасибо тебе, Бах, за всё, - проглотив водку, сказал Сашок, обращаясь к большому, - но завтра… - он приложился к пиву, - завтра я выхожу на трассу. Где, говоришь, тут трассы нет?
– От Сковородки – и почти до самой Читы, - ответил ему Бах, берясь за бутылку.
– И что, даже в Ерофей дороги нет?
– Говорят, нет ещё. Вот погоди, через пару лет закончат трассу Чита-Хабаровск…
– Издеваешься, - безнадёжно констатировал Сашок.
– А как же! - ответствовал Бах. - Может, заершим пивко? - он мотнул горлышком бутылки в сторону баллона. Сашок скривил рот. - Нет? Ну как хочешь!
– А что там за "собаки"?
– Бичевозки. Один вагон пассажирский, другой – товарный. В товарном – бесплатно.
– Весело, - со вздохом сказал Сашок.
– Обхохочешься! - заржал Бах. - Давай выпьем за то, чтобы никакая дорога не звала нас слишком рано!
…Наутро Сашок с рюкзаком за плечами и зачехлённой гитарой в руке стоял у развилки, как Илья Муромец перед камнем. Если верить указателю, налево уходила трасса на Свободный, направо – в Белогорск. Хотя Свободный был западнее, но Белогорск – крупная узловая станция, с которой, как думал Сашок, легче уехать – хотя бы до Ерофея Павловича, а если повезёт, то общим в пассажирском (или по договорённости с проводником) и до Могочи – а это уже Читинская область, полпути до Читы – и там уж бичевозками, а потом электричками, сколько возможно, до самой Читы. В Чите Александр рассчитывал немного подзаработать. С другой стороны, можно и плюнуть на длиннющие потные очереди в Белогорском вокзале, и махнуть стопом до Сковородино или хотя бы до Тыгды, и оттуда проехать по "железке" "дырку в трассе", тогда нет смысла соваться в Белогорск… Хотя… стопом можно ехать и из Белогорска…
После вчерашнего болела голова. Сашок сунул руку в карман и вынул монетку. "Орёл" – Свободный, "решка" – Белогорск, решил Сашок. Монетка взлетела к небу, упала на асфальт и отлетела под колёса проезжавшей машины. Саша подождал, пока автомобиль проедет, а затем вышел на проезжую часть и некоторое время тупо разглядывал асфальт, соображая, куда могло отнести денежку. Не найдя монеты на дороге, Сашок махнул рукой, и пошёл направо.
Мимо проезжали автомобили. Сашок оглядывался на звук мотора, и, если видел легковушку, выставлял вбок левую руку, не останавливаясь. Пройдя так пару километров, он стал "голосовать" уже и грузовикам. Но затормозила именно легковушка – неопределённо-вишнёвого цвета "жигуль", с молодым уверенным парнем за рулём.
– Подбросьте до Белогорска, пожалуйста!..- попросил Сашок. - С деньгами – напряг, а ехать позарез надо!
– Бывает, - сказал водитель. - Садись! – и он распахнул дверцу.
