Сегодня Клёптон опять явился на репетицию первым. Он, шаркая ногами, побрёл вдоль стены, включая аппаратуру, бормоча под нос, что, мол, лидер группы должен приходить первым, сам всё готовить, и т.д., и т.п. Клёптон любил побрюзжать. Набрюзжавшись вдоволь, и включив усилитель, микшер и оба комбика, Клёптон снял с плеч рюкзак с торчащим из него гитарным грифом, завёрнутым в байковое одеяло и полиэтилен, и начал, фальшиво насвистывая "Summer time", извлекать свой "Вошборн". На чехол для электрогитары Клёптон не тратился принципиально. Распаковав гитару, он достал со дна рюкзака педаль "Блюзмастер", а из кармашка того же рюкзака два длинных шнура и блок питания, и не спеша подключился к одному из комбиков. Затем он уселся на второй комбик, проверил, как настроена гитара, и начал играть какую-то фразу, повторяя её всё быстрее и быстрее.
Когда Клёптон, видимо, устав гонять по кругу одно и то же, перешёл к другой фразе, дверь открылась, и на пороге возникла Чебураня. В комнату она зашла, чуть согнув ноги в коленях, чтобы не задеть притолоку висящим за спиной инструментом.
– Привет, Нюрка, – радостно сказал Клёптон.
– Ага… – ответила Чебураня, снимая инструмент.
– Подключайся скорее, пока этих нет, давай мой блюз попробуем!
– Ща, – сказала Чебураня, расстёгивая чехол. – В линию или в комбик?
– В комбик давай, пока Шурик не явился, – подмигнул Клёптон.
– На! – Чебураня кинула Клёптону конец шнура, и он включил его в комбик, на котором сидел. Комбик протестующе хрустнул.
– Громкость прибери, чудо, диффузор порвёшь! – усмехнулась Чебураня.
– Не учи учёного – пробурчал Клёптон, но ручку повернул.
Чебураня, отбросив на колченогие стулья чехол, накинула ремень, повесила бас и воткнула шнур. Клёптон сейчас же повернул ручку обратно. Чебураня дважды дёрнула струны, на что комбик утробно зарычал, поморщилась, и скомандовала:
– Гейн убавь, волум добавь. А лучше слазь оттуда, сама отстроюсь!
– Да ладно тебе, – сказал Клёптон, – Так хорошо сижу! А на моём комбике сидеть нельзя – он от гитары заводится. Ну-ка, попробуй снова! – он ещё повертел ручки.
– Ладно, покатит! – махнула рукой Чебураня. – дай "соль". Хотя… ты сам-то строился под клавиши?
– Не-а – беспечно сказал Клёптон. – Включи их, всё подключено.
Чебураня подошла к органчику, включила его, и некоторое время тыкала клавиши и крутила колки. Затем нажала очередную клавишу, и сказала Клёптону:
– Это – "ми".
– И что?
– Стройся, дурик! – ласково сказала Чебураня, повторно нажимая клавишу.
Клёптон тронул первую струну и осклабился:
– Держит!.. Давай мой ля-минорный блюз играть. Два, пятнадцать…
И они заиграли клёптоновский блюз. В это время в комнату ввалился Дядя Кумар. Он кивнул Клёптону (Чебураня стояла спиной ко входу), и пробрался к установке, на ходу доставая палочки. Усевшись, он сразу же начал играть.
Они уже заканчивали, когда в комнату вбежала Машенька. Она застыла посреди комнаты, широко раскрыв глаза и улыбаясь. Когда отзвучала последняя нота, и Дядя Кумар завершил "самосвал" звучным ударом по тарелке, Машенька восторженно завизжала:
– А-а! Классно! А что это было!?
– Это мой блюз, – сказал Клёптон, – я его недавно написал. Здравствуй, Машенька!
– Прии-вет! – нараспев прощебетала Машенька. – Здравствуй, Аня!
Она подскочила к Чебуране, и, встав на цыпочки, попыталась поцеловать её в щёку, но не достала.
– Привет, привет! – сказала Чебураня, коснувшись рукой её плеча.
– Здравствуй, Клёптон! – Машенька уже целовала Клёптона в небритую щёку.
– Здравствуйте, Умар Валиахмедович, – говорила она пробираясь к установке.
– Здравствуй, здравствуй, стрекоза! – Дядя Кумар улыбался в усы, когда Машенька целовала его. – Как твоя учёба?
– Поздравьте меня все – я сдала этот дурацкий зачёт!!!
– Да мы в тебе и не сомневались, – сказал Дядя Кумар. – Ты же у нас отличница, как же ты могла его не сдать?
– Ой, а я так боялась, так боялась! – Машенька скорчила рожицу, видимо, показывая, как она боялась зачёта. – А всё так просто оказалось…
– Только юбочка помялась, – буркнула вполголоса Чебураня, но Машенька, не слушая её, спросила:
– А где Саша?
– Шеф, похоже, придёт в последний момент, – сказал Клёптон. – Сегодня даже ты его опередила.
– Ну и ладно! Сыграйте мне ещё раз этот блюз, я к нему партию придумаю. Вы в какой тональности его играете?
– Ля-минорный блюз, – ответил Клёптон, почему-то покраснев.
– Поехали, – сказал Дядя Кумар. Но не успел он дать отсчёт, как дверь открылась, и в комнату вошёл Че.
– Всем хай! – сказал Че с порога. – О, я гляжу, и впрямь все здесь! Чебураня, опять ты к комбику подключилась!
– Да брось ты, Че, подрубись в линию. Нюрка уже отстроила звук, а твоя гитара и в линию хорошо звучит, – попросил Клёптон.
– Твоя гитара, Клёптон, тоже хорошо звучит в линию, так может быть, ты уступишь мне комбик?
– Но я-то играю соло! – сказал Клёптон. – оно должно быть отчётливым!
– А я играю риффы и ритм, – в тон ему ответил Че. – Они тоже должны быть слышны отчётливо.
Клёптон с Чебураней переглянулись. Клёптон соскочил с комбика и потянулся к шнуру. "Громкость прибери" – напомнила Чебураня. В это время Машенька обиженным голосом протянула:
– А почему ты, Саша, не здороваешься?
– Здравствуй, здравствуй, Машенька! – сказал Че. – Но вообще-то я со всеми поздоро-вался ещё с порога! Я сказал: "Всем привет"!
– Клёптон, сделай гейн и волум, как было, – велела Чебураня. – И низы прибери.
– Кстати, Анька, твой бойфренд тебя сегодня встречает? – спросил Клёптон.
– А хэ его зэ, – ответила Чебураня. – Какая разница? Если что, я и одна доберусь! Ты вон за Машутку лучше побеспокойся.
– Меня Саша проводит, ему по пути, – сказала Машенька. – Правда, Саша? – спросила она Че. – А ты, Аня, не смей по ночам ходить по городу одна, ещё прицепятся какие-нибудь уроды!..
– Им же хуже, – улыбнулась Чебураня, – я их изнасилую! Клёптон, на микшере четвёртый вход под бас отстроен! Ну, что ты ржёшь?!
– Представляю, как ты трахаешь гопников басовым грифом в задницу, – отвечал смеющийся Клёптон.
Тем временем, Че подключил к комбику свой "Орфей", и сказал:
– Машенька, дай мне "ми". Ага, спасибо!.. Нет-нет, всё, дальше я сам.
Он быстро подстроил гитару, взял аккорд, ещё помучил третью струну, снова взял аккорд, и сказал:
– Ну что, сегодня прогоним по разу всю программу, потом будем делать "Мама, зачем". Я всем её играл?
– А мы не будем делать Клёпкин блюз? – спросила Машенька.
– Какой "Клёпкин блюз"? – удивился Че.
– Сейчас, когда я только пришла, ребята играли блюз, который сочинил Клёптон. Он такой классный!
– Блюз, или Клёптон? – усмехнулся Че.
– Оба, конечно! – ответил за Машу Клёптон.
– Ладно, Сашок, отыграем программу, затем посмотрим твой блюз, дальше займёмся "Мамой". А потом у меня будет ко всем небольшое предложение. Ну всё, начнём с "Ветра". Клёптон, слезь с комбика, сядь вон на стул. Спасибо. Микрофон… Ага! Давай, Дядя Кумар, отсчёт!..
По окончании репетиции, когда Клёптон и Чебураня отрубили всю аппаратуру, Че сказал, зачехляя гитару:
– А вот теперь, господа музыканты, уделите мне, пожалуйста, ещё пару минут. Я договорился на радио, и у нас каждую четвёртую ночь будет возможность писаться бесплатно на профессиональной студии. Я думаю, мы в силах записать полноценный альбом. Только вот, время неудобное… Но кофе с меня.
– А писать будем только наши вещи, или каверы тоже? – спросил Клёптон.
– Только наши, – улыбнулся Че. – Аня, как твой Фёдор, он тебя на ночь отпустит писаться на студию?
– Не знаю…– задумалась было Чебураня. – А, фигня, что-нибудь придумаю! – Она махнула рукой.
– Только ты аккуратнее с ним!
– Ага, – сказала Аня, криво усмехнувшись.
– Машенька, а ты сможешь?..
– Смогу! Я скажу маме…
– Понятно, – перебил её Че. – Ну, мужиков я не спрашиваю. Спасибо, народ!
– Мы, конечно, всегда пожалуйста, – сказал Дядя Кумар, – а ударные-то живые? Или на компьютере набивать будешь?
– Живые, Кумар, живые! И, кстати, тебе писаться первому, послезавтра – известил Че.
– Я всё равно без баса ничего путного не пропишу. Придётся Аннушке по два раза играть свои партии.
– По двадцать два раза! – фыркнула Чебураня. – Можно подумать, ты, Умар, вот так вот с ходу, с одного раза всё пропишешь! И я тоже незнамо сколько буду писаться. Ладно, прорвёмся! Давайте на выход, чего толпиться!
– Тебе уже приходилось работать в студии? – с восторгом спросила её Машенька.
– Приходилось, – ответила Чебураня.
Когда они вышли на освещённую фонарями улицу, Клёптон спросил:
– Тёзка, а ты уже решил, какие песни войдут в альбом?
– До послезавтра решу, – ответил Че. – Мужики, проводите Чебураню. Пошли, Машенька, пешком быстрее дойдём! Пока, народ, до послезавтра! Дядя Кумар, Чебураня, не забудьте, после репы – на запись!
– Я провожу Нюрку, мне по пути, – поспешно сказал Клёптон.
– И только мне добираться домой одному, в тоске и печали, – вздохнул Дядя Кумар. – Ну, ладно, ребята, пока!
Клёптон с Чебураней зашагали на остановку.
– Хорошо, что сегодня твой тебя не встречает, – помолчав, начал Клёптон.
– Чего ж хорошего? – усмехнулась Чебураня. – так бы доехала быстро, бесплатно и с комфортом, а тут – тащись себе на перекладных, да торчи, как дура, на остановках.
– Разговор у меня к тебе есть, – сказал Клёптон. – Конфиденциальный.
– Чего?
– Ну, между нами, короче. По поводу записи.
– А-а… И чего?
– Я тоже собираюсь записать несколько своих вещей. Но не на радио, а у товарища дома – у него есть комп с хорошей звуковухой, пульт… в общем, все дела. Барабаны компьютерные запишу, а остальное – вживую. Мне нужна твоя помощь, Анька, я хочу, чтобы ты записала мне бас, и помогла сделать барабаны. Пожалуйста, Нюркин, помоги!..
– Слушай, Клёптон, я тебе что, бюро добрых услуг? – вспылила Аня. – У меня, между прочим, две работы и мужик дома ревнивый. А тут ещё Че писаться по ночам будет – мне ещё на это отмазки надо лепить. А вместе со всеми писаться тебе не судьба?
– Вряд ли. Может, Че и согласится записать одну-две моих вещи, но он же их наизнанку вывернет. Да ты же сегодня видела, как он взялся за мой блюз – и что в итоге осталось от блюза? А насчёт времени… Я только в выходные буду писаться. В поликлинике ты по выходным не работаешь, а в тереме вся твоя работа – два часа от силы, и то в воскресенье выходной.
– А то, что у меня могут быть свои планы на выходные, никто из вас в расчёт не принимает?! – Чебураня помолчала. – Ладно, сколько ты вещей будешь писать?
– Спасибо, Аня! – прочувствовано сказал Клёптон. – Ты настоящий друг!
– Погоди спасаться. Сколько вещей?
– Пять, наверное, – неуверенно сказал Клёптон.
– Три блюза, "Вешалка" и "Вокзал"?
– Наверное, так.
– "Наверное"!.. Как бы твои пять вещей не превратились в десять, – усмехнулась Чебураня. – А товарищ твой далеко живёт?
– В двух минутах ходьбы от тебя, и в двух с половиной – от меня. На Лукоянова.
– Хм… Учти, я предпочитаю красное полусладкое. И сыр. И к чёрту пиво!
– Учёл.
Они пришли на остановку как раз к отъезду автобуса. Чебураня плюнула ему вслед: "Тьфу, курва-мать, не мог подождать минутку!" Она достала сигарету и закурила. Клёптон встал рядом. Ему было хорошо. Говорить ни о чём не хотелось. На остановке, кроме них, была только хорошо одетая пьяненькая дамочка лет тридцати, интеллигентно блевавшая в урну.
Докурив сигарету, Чебураня нарушила молчание:
– Голодный?
– Да! – радостно сказал Клёптон.
– Кормить я тебя сегодня не буду, – заявила Чебураня. И рассмеялась, глядя на изменившееся лицо Клёптона. – Зайдёшь, дадим ведро картошки и лука. И пирога вчерашнего к чаю тебе дам. А то, если слишком часто будешь на чай заходить, Фёдор и к тебе ревновать начнёт, тогда вообще – хоть из дома беги! А так, на секундочку зайдёшь за едой – он сам тебе всё и нагрузит.
– Нюрка, дружище, спасибо! – сказал Клёптон дрогнувшим голосом. – Я с получки… ты, это…
– Не спасёшься, – усмехнулась Чебураня. – Как только найдём, кого не жалко, так и женим тебя на бабёнке лет на пятнадцать тебя старше. Будет тебе и жена, и мамочка… Ну, не грусти, вон, наш автобус катит!
