Написано на конкурс в Заповеднике сказок (
rualev.livejournal.com)
Долгой зимней ночью я не могла заснуть и смотрела на красный глазок обогревателя, стоящего рядом. Почему-то хотелось шоколада. В холодильнике на темной кухне, которая от холода казалась просторнее, вчера закончилась очередная плитка.
Алая лампочка обогревателя горела в полной темноте, казалось, отдельно от прибора. За окном метался снег. Я не могла его видеть, но знала, что он там повсюду. Я была накрыта двумя одеялами, одно из которых разрисовано золотыми и синими цветами - пусть я не могла их видеть в темноте, но знала, что они там. А по нашему двору, мимо витрины магазина, шел белый, как снежная буря, единорог. Я не видела его, но у меня вдруг появилось ощущение, что если я сейчас подойду к окну – моя давняя мечта сбудется: я увижу настоящего единорога.
Мне вспомнились шоколадные зверюшки – сова, заяц и прочие – которые у меня были в детстве (сейчас кондитерские фабрики таких не выпускают) и пришла в голову странная и почему-то приятная фантазия, будто бы среди них был и шоколадный единорог (я это прекрасно помнила, что его не было).
Сначала я понимала, что на самом деле, если выгляну на улицу, то ничего кроме снега и знакомого двора не увижу – потому, что больше там и нет ничего. Но ощущение присутствия белого единорога среди снежной бури не проходило. Я села на постели и подумала, что на мне желтая футболка, и, даже если я не могу этого видеть, но знаю точно, точно также и…
– Не делай этого! – раздался вдруг страшный шепот у изголовья моей постели. Я подпрыгнула на месте в самом прямом смысле этого слова, а приземлилась на полу, стоя на обеих ногах и достаточно далеко от кровати.
– Не делай этого! – снова сказал страшный шепот. – Не выглядывай в окно, а то пожалеешь! Это говорю тебе я, твоя игрушечная мышь!
Я осторожно подошла к постели, взяла фонарик, лежащий на кресле рядом, и… австрийская игрушечная мышь кофейного цвета, уже почти год охраняющая мой сон, смотрела на меня черным блестящим глазом.
– Что же будет… - я запнулась, голос пропал от волнения и удивления, - что же будет, если я выгляну?
– Ты пожалеешь! – сказала мышь, и я четко увидела, как двигаются ее маленькие губы. - Он ищет тебя! Если он тебя увидит тебя, то у тебя начнется Шоколадная Жизнь!
Последние два слова прозвучали так зловеще, что я тут же решила ни в какое окно не выглядывать. Я погасила фонарь и осторожненько залезла под одеяло. Я была слишком взволнована, чтобы заснуть, но через минуту спала крепко, как медведь зимой в берлоге.
На следующий вечер, ложась в кровать, я думала о вчерашнем происшествии и решила, что, наверное, мне грозила серьезная опасность, раз моя мышь заговорила, чтоб предупредить меня. За окном, как и вчера, была снежная буря. Я лежала и глядела на красный глазок обогревателя и вскоре опять стала чувствовать, что, если выгляну в окно, то среди мелькающего снега увижу прекрасного белого единорога. Годами мечтала я об этом!… Я села на постели…
– Не делай этого! – раздался страшный шепот справа от меня.
Я встала, зажгла фонарь и подошла к серванту, на котором уже второй месяц, прямо на стекле дверцы, висела собачка на липучке, подаренная мне на новый год. В честь томика Бродского, стоящего за ее спиной, собачку звали Иосиф.
– Не делай этого, - сказал собачка, и я увидела, как шевелятся ее губки. – А то пожалеешь! Он ищет тебя! Если он тебя увидит, то у тебя начнется Шоколадная Жизнь!
По моей коже побежали мурашки – то ли от страха перед Шоколадной Жизнью, то ли от холода, и, еще раз внимательно поглядев на собачку, я тихо залезла обратно в постель. Через минуту я спала.
На следующий вечер я легла позже обычного - решила, что если изменить распорядок дня, то и угроза «Шоколадной Жизни» от меня отдалится. Однако наконец я стала клевать носом и полезла под одеяла, и снова глядела во тьме на красный глазок обогревателя, и ощущение присутствия единорога вернулось ко мне с такой силой, что я встала и подошла к окну! Но когда я протянула руку, чтобы отдернуть занавеску…
– Не делай этого! – раздалось за моей спиной.
На этот раз говорила Милочка – игрушечный белек, названный так в честь моей родственницы, у которой я впервые увидела эту игрушку, а потом купила себе точно такую же. Я поглядела некоторое время в сторону белька и отвернулась.
– Ты пожалеешь… - услышала я за спиной, когда отдергивала занавеску.
Снег летел будто бы все вверх да вверх, а в свете витрины медленно шел через двор белый и стройный – похожий на коня, как показалось издалека - но во лбу тянулся вверх вослед снежинкам длинный витой рог. Единорог остановился, словно его позвали, и медленно повернул голову ко мне. Я увидела его глаза. Небо было наглухо затянуто тучами, а в глазах у единорога почему-то отражались звезды. Мы смотрели друг на друга. Я не заметила, что начинается утро. Раздалось шарканье метлы дворника, я поглядела в ту сторону, откуда доносился звук, а когда повернулась к моему визави, единорога уже не было.
Светать еще, впрочем, не начинало (или почти не начинало) и я легла в постель.
– Что ты наделала, - сказала мне кофейная мышь. – Теперь у тебя начнется Шоколадная Жизнь!
Я похолодела – но не от того, что снова слышала, как моя игрушка разговаривает, а от того, что совсем забыла, какая опасность мне угрожает, и поступила так опрометчиво! Я осторожно взяла мышь за лапку и посмотрела ей в глаза.
– Что же мне теперь делать? – спросила я.
– Еще все можно исправить, - смягчилась мышь. – Только сделай все, как я скажу.
Я кивнула головой и для верности кивнула еще раз.
– Утром, как встанешь, к тебе приедет Рыцарь на белом коне. На самом деле это будет единорог – то есть, рыцарь будет единорог, а не конь! Конь тут не при чем. Коня он оставит во дворе. А сам поднимется к тебе, постучится в дверь. Напросится пить чай с шоколадкой. Ты его впусти, чаю налей – увидишь, сам он шоколадку, которую принесет, есть не будет, все тебе оставит. Притворись, что ешь с удовольствием, но ни в коем случае не доедай до конца – маленький кусочек спрячь и отдай мне.
– Хорошо, - сказала я, и тогда наступило утро.
Раздался стук в дверь, и я пошла открывать, но вдруг остановилась и подбежала к окну. Возле подъезда стоял привязанный к дереву белый конь, вокруг которого уже начала собираться дворовая малышня.
Я глянула в глазок. И увидела немного искривленного глазковым стеклом, но в остальном совершено настоящего рыцаря. Только вот, когда он повернулся в профиль, я разглядела, что над забралом у него для чего-то прикреплен козырек. «Наверное, от солнца», - подумала я. «Нет, от снега!» - догадалась в следующую секунду. И открыла дверь.
– Здравствуйте, - сказал рыцарь. – Здесь ли живет…?
– Здесь, - сказала я. – Проходите.
Я немного нервничала, что в квартире не очень прибрано, но надеялась, что рыцарь не заметит.
В коридоре гость снял шлем и оказался смуглым, скуластым и кареглазым (что, впрочем, в наших краях совершенно не удивительно). Мы стояли и молча глядели друг на друга: я так увлеклась разглядыванием рыцаря, что не заметила неловкой паузы.
– Может, чайку? – предложил гость.
– Ах да, конечно! – спохватилась я. И побежала ставить чайник. Краем глаза я увидела, что рыцарь разворачивает на столе шоколадку, и услышала, как он шелестит фольгой. На фантике – успела заметить – было нарисовано маленькое сердечко и еще что-то.
В электрическом чайнике вода согрелась быстро, и мы сели за стол. Завели разговор о жизни. Шоколадка оказалась вкусная, но я заметила, что рыцарь ее не ест. По ходу беседы я отламывала кусочек за кусочком, и только когда на тарелке с нарисованным лиловым цветком остался последний квадратик, вспомнила про мышкин совет!
– Ах! – вскрикнула я и шлепнула рукой по тарелке, она упала вместе с кусочком шоколада на пол, но не разбилась, а шоколад я, поднимая тарелку, незаметно спрятала в карман джинс.
– Какая жалость! – расстроился рыцарь. – Как же вы так не осторожно! И шоколад не доели… Не доели?
– Ничего, пустяки, - улизнула я от ответа, - тарелочка совсем цела. Очень вкусный шоколад…
Рыцарь сидела уже часа два – дольше, видимо, его понятия о приличиях тянуть визит не позволяли, он попрощался и ушел. Я закрыла за ним дверь и вздохнула с облегчением.
Ночью спала крепко и присутствия единорога больше не чувствовала. Перед сном я отдала мышке квадратик шоколадки, и она его тут же съела, держа передними лапками.
– Очень вкусно, - сказала она. – Спасибо.
Но под утро меня разбудил чей-то шепот.
– Проснись, проснись! – это говорила собачка Иосиф. Я открыла глаза.
– Вчера ты все сделала хорошо, - сказала собачка. – Но сегодня тебя ждет новое испытание. Утром, как встанешь, приедет к тебе Миллионер на белом лимузине. Лимузин оставит во дворе, а сам поднимется к тебе. Принесет шоколадку, напросится на чай, а сам свой гостинец есть не будет. Ты кушай, но кусочек последний не доедай, а спрячь и потом отдай мне.
– Хорошо, - сказала я.
Наступило утро и, едва почистив зубы, я побежала к окну и увидела, как во двор заворачивает белый лимузин, а за ним бежит дворовая малышня.
– Тук-тук-тук, - постучал кто-то в дверь, и я прижалась к дверному глазку. На миллионере было белое длинное пальто, а под ним – белый пиджак и белые брюки, а но носу у моего гостя сидели очки с поднимающимися стеклами, причем стекляшки были, как ни странно, матово-белыми, и, хоть торчали перпендикулярно, с первого взгляда становилось ясно, что они гораздо больше, чем положено для таких очков. В остальном же сегодняшний гость на вид ничем не отличался от вчерашнего.
– Проходите, - сказала я.
– Может, чайку? – с порога предложил миллионер совсем тем же голосом, что и вчерашний рыцарь.
Через пять минут (электрический чайник закипел быстро) мы сидели за столом и разговаривали за жизнь. Шоколадка оказалась еще вкуснее, чем вчера, но я заметила, что гость к ней и не притронулся. Как бы невзначай перевернула лежащую на столе обертку от гостинца и увидела, что на ней изображено сердечко – немного крупнее, чем в прошлый раз – и что-то еще… Но остальное я разглядеть не успела, потому что гость, тоже как бы невзначай, взял обертку в свою большую смуглую ладонь, смял и сунул в карман. Продолжая беседу, я прикрыла оставшийся квадратик шоколадки ладонью – так, чтоб жест выглядел естественным – и увидела, что глаза гостя тут же оказались прикованными к моим пальцам.
– Ах, - сказала я, как в прошлый раз, и не успел гость задержать мою руку (хотя и дернулся в этом направлении), как я перевернула тарелку вместе с кусочком шоколада на пол!
– Какая досада! – расстроился миллионер. Вскоре после этого он попрощался. Ночью я отдала сладкий квадратик собачке, и она его с удовольствием съела (конфета была очень вкусная). А под утро меня разбудил громкий шепот.
– Проснись, проснись! – говорил белек. – Вчера ты все сделала правильно, смотри же, не ошибись сегодня! Утром, как встанешь, придет к тебе – не на коне, не на лимузине, а пешком – Парень…
– Какой парень? – не поняла я.
– Простой, - сказал белек.
– А, ясно, - поняла я.
– Постучится в дверь. Напросится на чай. Ох и вкусную шоколадку принесет он тебе! Ничего вкуснее ты в жизни не ела! Но ты держись, сделай все, как в прошлые разы! А не то – раз и навсегда начнется у тебя Шоколадная Жизнь! И обратного пути – уже не будет. Слышишь?
– Слышу, - сказала я. - Я постараюсь.
И тут я неожиданно заснула. А проснулась около полудня. И едва почистила зубы, как раздался стук в дверь. Я прильнула к глазку. На пороге стоял парень. Парень как парень. В куртке с капюшоном. Кепке с козырьком. Козырек был какой-то невероятно длинный. В остальном мой гость как две капли воды был похож на вчерашнего миллионера и позавчерашнего рыцаря.
Я открыла дверь и мы, как и раньше, сели пить чай. Краем глаза я снова увидела, что на обертке шоколада изображено сердце – но такое огромное, что, кажется, ничего кроме него там больше не было нарисовано (просто не поместилось бы).
– Кушайте, - сказал гость. И я откусила маленький кусочек… Потом еще один… Шоколад был до невероятности вкусный! Если бы мне кто-нибудь еще день назад сказал, что я буду есть такой шоколад – ни за что бы не поверила… И я съела еще немного… и еще… и еще… И вдруг поглядела вниз и увидела, что моя тарелка совсем пуста! Я замерла и медленно подняла глаза вверх…
…И увидела своего гостя. Глаза у него были карие… как шоколад. И кожа – как шоколад. И волосы – тоже. И вообще он был такой сладкий-сладкий! В общем, совершенно неожиданно в тот день я влюбилась по самые уши, а через месяц мы сыграли свадьбу, и я переехала к нему.
Прошел месяц. Потом еще один. Полгода. Год. А страшная Шоколадная Жизнь, которой меня так напугали игрушки, никак не начиналась. Все, в целом, было почти как раньше, и даже лучше, потому что мой муж каждый вечер приносил домой для меня немного шоколада: то «Аленку», возвращаясь с работы, захватит, то «Сникерс», а то и целую коробку ассорти. Но даже если я забывала съесть его подарок или не доедала до конца, мое отношение к мужу, который однажды показался мне таким сладким, с того далекого дня больше не менялось.
Однажды ночью я не вытерпела - встала, потихоньку, чтоб мужа не разбудить, подошла к собачке (висевшей теперь в новой квартире) и спросила:
– Ну, и? Где же она, страшная Шоколадная Жизнь?
– Прости меня, - вдруг тоненьким и совсем не страшным шепотом ответила собачка.
– Прости меня! – подхватил белек с книжной полки.
– Прости, пожалуйста, - грустно добавила кофейная мышь, сидящая возле постели.
– Мы думали, что станем тебе не нужны…
– Что нас засунут в мешок, где лежат твои старые игрушки…
– В тот большой и пыльный…
Я задумалась. Все трое - белек, мышь и собачка – были сравнительно новыми игрушками, которые мне подарили друзья (или, как в случае с бельком, я купила себе сама) уже когда стала взрослой. Я поняла, о каком мешке они говорят. Тот самый, который мы с мужем как раз собирались перевезти сюда… И я не стала сердиться на хитроумное игрушечное трио – в конце концов, я прекрасно их понимала. Другое дело, что они были глубоко не правы.
– Глупые вы, - просто сказала я игрушкам, залезая в постель. – Как это вы – да не нужны? Да скоро вы будете так нужны… что и представить себе не можете…
И я положила руку на свой растущий с каждым месяцем живот.
